Ева открыла замок, пнула дверь ногой, а затем бы­стро отпрянула.

Это движение спасло ей жизнь. Что-то треснуло в темноте у самых носков ее ботинок. Она увидела дым, услышала шипение и вынуждена была отступить в сто­рону, чтобы кислота не проела подошвы. В следующее мгновение в темноте что-то вспыхнуло, и Ева ощутила обжигающую боль в левом плече.

– Черт!

– Ты ранена? – Рорк прыгнул к Еве и, прижав ее к стене, заслонил своим телом. Из комнаты вылетела це­лая серия молний, но Люциус, к счастью, не видел, ку­да стрелять.

– Ерунда, слегка задело. – Ева поморщилась, пото­му что рука у нее онемела от плеча до кончиков паль­цев. – Вынь у меня из кармана мобильник. Левая рука не действует.

Рорк сделал то, что она просила, нажал на кнопку и продиктовал:

– Подвал, восточное крыло. Данвуд вооружен. Лей­тенант ранена.

– Пустяковая царапина, – с досадой бросила Ева. – Я цела. Повторяю, я цела. Пожалуйста, попробуй вклю­чить свет… Данвуд! – крикнула она, вперевалку подойдя к двери и держа оружие наготове. – Все кончено. Дом окружен. Бежать тебе некуда. Бросай оружие и вы­ходи с поднятыми руками.

– Только я могу сказать, что все кончено! А я еще не кончил. – Люциус сделал еще один выстрел. – Ду­маешь, я могу проиграть какой-то женщине!

Загорелся свет, и Ева увидела черную дыру в полу, которую отделяли от ее ног считанные сантиметры.

– «Соблазняй и завоевывай»? Мы приняли твою иг­ру, Люциус. Ты сделал глупость, так подробно и тщатель­но описав ее правила. Мы этим воспользуемся. Мы зна­ем, что ты убил Кевина. Это было сделано ловко, но законы ты знаешь хуже, чем химию. Его признание со­храняет силу. А ты оказался настолько глуп, что бросил в ванной остатки воска и крема-основы. И в итоге по­терял все набранные тобой очки.

В комнате зазвенело разбитое стекло, и Люциус яро­стно завопил:

– Это моя игра! И мои правила!

Ева подняла правую руку, останавливая людей, то­ропливо спускавшихся по лестнице.

– Люциус, началась новая игра по новым правилам, которую тебе ни за что не выиграть. Потому что я играю в нее лучше, чем ты. Бросай оружие и выходи, или я при­стрелю тебя, как собаку!

– Ты не выиграешь! – Теперь он ревел в три ручья, как капризный ребенок, у которого отняли игрушку. – Никто у меня не выиграет! Я непобедим! Я Данвуд!

– Прикрой меня, – сказала Ева Рорку.

Она сделала глубокий вдох, пригнулась и бросилась в комнату. Молнии прошили воздух над ее головой, но она успела перекатиться и нырнуть в укрытие.

– Глупо, Люциус. – Она прижалась спиной к мас­сивному буфету. – Очень глупо. Ты опять промахнул­ся. Плохо стреляешь. Где ты купил эту дрянь? У улич­ного торговца? И он сказал, что теперь ты хорошо воо­ружен? Так вот, он солгал. Проверь количество зарядов. У тебя осталось их меньше половины. А у меня целы все. И я не промахиваюсь. Я выиграла эту игру. А знаешь, каков приз? Возможность бросить тебя за решетку и держать там до конца твоих дней. И это сделает женщи­на, Люциус.

Данвуд ничего не ответил и перестал стрелять. Ти­шина насторожила Еву. Она осторожно выглянула из ук­рытия, чертыхнулась и нажала на спусковой крючок парализатора. Но было уже поздно.

Из руки Люциуса выпал флакон. Данвуд зашатался и рухнул на пол.

– Вызовите «Скорую»! – крикнула Ева. Она броси­лась к Люциусу, пинком отбросила его оружие и нагну­лась. – Что ты принял?

– То же, что дал Кевину. – Он холодно улыбнул­ся. – Только вдвое увеличил дозу для быстроты. Ни од­на женщина не бросит меня за решетку! Игра закончи­лась по моему желанию, так что выиграл я. Я всегда вы­игрываю. А ты, сука, проиграла.

Ева следила за тем, как он умирал, но не чувствова­ла угрызений совести.

– Нет, – пробормотала она. – Выиграли все, кро­ме тебя.

Выбравшись наружу, Ева с наслаждением вдохнула ночной воздух и потерла левое плечо, которое начало покалывать. «Саре Данвуд придется хоронить своего отца и сына одновременно, – подумала она. – Эта женщина была преданной дочерью и матерью, но ее преданность не имела смысла. Потому что эти люди не стоили того».

– Лейтенант, вам нужна медицинская помощь?

Ева подняла взгляд на Уитни.

– Нет, сэр. – Она согнула пальцы. – Уже прохо­дит.

– Вы играли с ним, как кошка с мышкой. – Они стояли и следили за тем, как выносят из дома черный пластиковый мешок с телом Люциуса Данвуда, двадцати двух лет, гениального мальчика, любимого сына и хищ­ника. – Вы не знали, что он скорее покончит с собой, чем сдастся вам.

«Нет, знала», – подумала Ева. В глубине души она прекрасно знала, что делает… и сделала это, хладнокров­но и расчетливо дразня его.

Разве ее отца не вынесли из холодной грязной ком­наты в таком же черном мешке?

Ева закрыла глаза, потому что она была копом и это обязывало ее защищать… всех и вся.

– Майор, я знала, что иду на риск. Я дергала его за ниточки, прекрасно сознавая, что мы загнали его в угол и он может предпочесть проигрышу самоубийство. Я могла отдать приказ о штурме. В этом случае его сей­час везли бы в камеру предварительного заключения, а не в морг.

– Но тогда мог бы пострадать кто-то еще. Он был вооружен, опасен и уже успел ранить вас. Мы могли потерять людей, которые сегодня вечером вернутся к семьям живыми и здоровыми. – Уитни помолчал. – Составьте отчет, а потом отправляйтесь спать.

– Да, сэр. Спасибо.

Продолжая растирать ожившее плечо, Ева подошла к поджидавшему ее Рорку.

– Мне нужно написать и отправить отчет.

– Как рука?

– Как будто в нее воткнули шесть миллионов рас­каленных иголок. – Она снова согнула пальцы. – Че­рез пару часов все придет в норму. За это время я успею справиться с бумажками.

Рорк внимательно посмотрел на нее. Он видел свою жену насквозь и без труда читал ее мысли.

– Ева, без него мир стал лучше.

– Может быть, но решать это было не мне.

– Ты и не принимала такого решения. Он сам его принял. Ему оставалось только сдаться. Ты бы аресто­вала его, отдала под суд и получила бы удовлетворение от этого.

– Да, – согласилась Ева, потому что Рорк был со­вершенно прав. – Знаешь, я послала к его матери по­лицейского консультанта. Я ведь вовсе не обязана сама сообщать ей о смерти сына, правда? Пусть это сделает тот, у кого есть нужные слова…

– Позже, когда ее боль слегка утихнет, мы сможем послать к ней кого-нибудь из убежища для жертв наси­лия. – Рорк взял ее за здоровую руку. – Пойдем, Ева.

Она кивнула.

– Давай уедем сегодня ночью, – сказала Ева, когда они подошли к машине.